Хозяйка хлебной горы

Анна Григорьевна

Всю неделю лил дождь, но на производственной территории общества с ограниченной ответственностью "Земля" техника уже не окатит грязью. Асфальтовое полотно, идеальное, ровное, чистое. Пройтись – в удовольствие! В ненастный час работа кипит. Газовые котлы американской сушилки подключили – ноу проблем: принимают зерно, сортируют, сушат, доводят до кондиции по всем продовольственным характеристикам.

Спрашиваем миловидных девушек в бухгалтерии, где найти Анну Григорьевну Мамцеву.

– Это заведующая зернотоком, – отвечают те и лучшим образом характеризуют нашу героиню.

– О Мамцевой Анне Григорьевне, – переспрашивает водитель МАЗа, провожая меня до весовой. – Натяжки никакой. Тут всё железно. И ответственность. И дисциплина. И порядок.

Я, собственно, и сама знаю, что "всё железно". Писала давно когда-то об Анне Григорьевне. Она тогда колхозным бухгалтером была. Сыновья в школе учились. Но мне было приятно слышать такой отзыв коллеги. Скупая мужская похвала дорогого стоит.

– В такую непогодь! – встречает приветливо хозяйка зернотока. Оказывается, желание увидеться взаимное. Призналась с ходу, что тот давнишний материал, ещё в "неформатной" газете – она тогда выходила малым форматом А 4 – хранит по сей день, почитывает время от времени. Рассеянно улыбнулась, вся ещё в своих "тоннах", "рейсах", "зерновых и зернобобовых". Строгая, собранная, основательная. Такая, какой мне её хотелось через много лет видеть. И, считаю, самый главный комплимент для женщины – Анна Григорьевна вне возраста.

– Вы молодец, честное слово, – признаюсь восхищённо. Откуда это? Яблоко от яблони? Чтобы расставить точки над "i", прошу начать рассказ с истоков, с корней.

– Я доморощенная, – взгляд Анны Григорьевны неповторимо потеплел. – Бушуевские корни, здешние. Отец Григорий Иванович Зобнин всю жизнь в колхозе отработал. Мама Екатерина Захаровна – рабочей на току. Считай, я продолжила фамильное дело. Помню, осенью хлебом на всё село пахнет – с ума сойти можно. Мы на зернотоке дневали и ночевали. Хорошие люди, хотя жизнь их, как и всех крестьян, помолотила! И просветы, конечно, были, но больше трудного. И мы с братом сызмальства в грязной работе: скот пасли, помогали по хозяйству.

– Извините, а просветы, Вы сказали? Не будем о грустном.

– Так мыслили тогда возвышенными категориями, жили духом коллективизма: и всё вокруг колхозное, и всё вокруг моё. Был высок престиж человека труда! И отец, и мама всю дорогу в передовиках! Мы привыкли гордиться родителями, – потом, приглушив полностью пафос, Анна Григорьевна просто и нарочито буднично продолжила: – А я и не училась нигде, считай. Десять классов да одиннадцатый коридор. С младых ногтей в колхозе. Устроилась на работу в колхозную контору в восемнадцать. К главному бухгалтеру Николаю Максимовичу Игнатову под начало. О, что это было! Человек-компьютер, сказали бы сейчас. Идеальный порядок в бумагах и голове! Я за всю свою жизнь таких грамотных специалистов не видела! – она сказала это пристрастно, с большим уважением. – И вообще хороший человек. Душой болел за колхозное! Всему меня научил. Я знала больше, чем выпускницы институтов, которые приходили в колхоз. Знала его требования, поэтому никаких поблажек себе, никакой расхлябанности.

Продолжение читайте на страницах "Призыва".