Мы помним цену хлебной крошки
У Екатерины Максимовны Горлатовой нынче юбилей, девяностолетие. Важный эпилог трудовой и личной биографии. Признание профессионального пути и успехов в жизни, как говорят. И невосполнимых утрат – к девяностолетию они неизбежны у каждого.
Беседую с Екатериной Максимовной в канун юбилея. Завтра ей принимать гостей: представителей администрации района, социальной и пенсионной служб, ветеранской организации, близких, соседей. Воспоминания детства с горечью прожитого и пережитого в военные годы.
Она родилась в Орловской области. Перед войной три года к ряду на орловщине выдавалась страшная засуха. Высыхали водоёмы. Урожай сжигало беспощадное солнце. Лес онемел и опустел. Все крыши, крытые соломой, крестьяне пораскрывали – солому кормили скоту. Вот тогда в поисках урожайных соток завербовалась семья в сибирские края, в Хмелёвку. Всемером перебрались в новые места, думали спустя время вернуться на орловщину. А тут война. А с ней лишения, утраты, холод и голод. И беспросветная работа. Отца призвали на фронт. Дважды миновала его смерть. Был ранен, лечился в госпиталях. А в январе 1944 года в Могилёвской области погиб. Ушёл воевать брат Александр. Рвался на фронт: всю ровню его призвали – Колю Игнатова, Ваню Черкашина, Васю Шашкова, Алёшу Панкратова. А он как отстанет? Ушёл добровольцем. Был связистом. Погиб тоже.
Весёлая шумная Хмелёвка в войну обезлюдела. Похоронки почта несла в каждый дом. Женщины и дети держали весь сибирский тыл на хрупких плечах. Екатерина Максимовна вспоминает, как за лобогрейкой едва поспевала вязать снопы, работая с матерью и сестрой. В ночь – шли скирдовать. Скудный перекус – пустая похлёбка с картошкой. Картошка спасала семью, ведь те, кто победнее, выживали на одной лебеде. Молоко и мясо подчистую уходили в счёт уплаты продналога. Плюс 500 рублей за облигации, 200 – самообложение. А из колхоза за беспросветный труд ни рубля. Никто не жаловался и не жалел. Всё – для фронта, для Победы.
О трагическом казусе, когда Екатерина одна в поле пасла овец и приняла волчицу за собаку, бегала за ней с палкой, отгоняя от отары, я уже рассказывала нашим читателям. Жуткий, невероятный случай, если учесть, что пастух – девочка, подросток. Жива осталась, слава богу. А двенадцать овец тогда серая задрала. Отправили Екатерину на лесозаготовки в наказание. Не засудили, не поставили овец в счёт зарплаты: "С девки какой спрос!". На лесоповале – не райские кущи. Неподъёмные вёдра с живицей таскала, сосны неохватные ручной пилой пилила. За перевыполнение плана полагалась натуральная оплата – краюшка ржаного хлеба. Катя приберегала хлеб для семьи, понимала её бедственное положение. Жалела мать. Трудно было солдаткам в войну: тяжко и горько. Власть колхозная грозилась засудить за любую производственную погрешность – военное время, суровое время.
Но выжили хмелёвцы. Дождались Победы! Не скоро пришёл достаток. Старшие дети работали наравне с матерью, первыми помощниками ей были.
Всё было в послевоенной жизни Екатерины Максимовны: и слёзы, и радость, и счастье, и замужество. Двоих детей вырастила – дочь и сына. Хозяйство держала большое, огород сажала. Трудиться довелось на молочном отделении колхоза, в ветстанции, на маслозаводе, поваром в коррекционной школе-интернате. А в последние годы – администратором гостиницы. Оттуда на пенсию проводили.
Подводя итог прожитому, Екатерина Максимовна говорит, что довольна судьбой, детьми, производственной работой, достатком. Ещё в прошлом году сама сажала грядки и ухаживала за огородом. Сейчас здоровье подводит. Не болейте, Екатерина Максимовна, оставайтесь бодрой и энергичной, не знающей недугов и невзгод.
